Сайт общественно-политической газеты Усть-Лабинского района Краснодарского края "СН" (12+). Адрес редакции: г. Усть-Лабинск, ул. Ленина, 29.
В дни фестиваля казачьей культуры «Александровская крепость: Троицкая ветка» Усть-Лабинск посетил этнограф-фольклорист, работающий при научно-исследовательском центре Кубанского казачьего хора. На встрече, прошедшей в Детской музыкальной школе, была поднята одна из самых тяжелых тем – голодомор.
Спикер поделился с устьлабинцами устными воспоминаниями из коллекции полевых исследований голода в нашем регионе. В их основу вошли материалы конференции «Историческая память населения юга России о голоде 1932-1933 года». На Кубани это единственное издание, которое посвящено этому страшному периоду.
- В большинстве случаев, когда мы затрагивали тему со старожилами, они моментально преображались, на глазах выступали слезы. Возникало ощущение, будто их испугали. Нынешнему человеку невозможно представить и в страшном сне, что они пережили, - отметил Василий Воронин. – Решил сделать акцент на работе этнографа Николая Бондаря. А в основе его статьи лежит книга Питирима Сорокина «Голод как фактор», за которую он был выслан из советской России. Один из моментов, описываемых автором - голод подавляет желание населения бороться. Если взять большую советскую энциклопедию, то голодомор описывается как «социальное бедствие, вызванное длительной нехваткой продовольствия и приводящее к массовой гибели населения крупного региона. Голод бывает абсолютным при недостатке или полном отсутствии минимального количества продуктов питания, необходимых для жизнеобеспечения и относительным». Вот так скучно и научно озвучено одно из самых страшных явлений для человечества в целом и Кубани в частности. Многие из наших респондентов говорили, что это был конец света.
Исследователь подчеркнул, главная сложность в сборе экспедиционных материалов состояла в нежелании очевидцев вспоминать пережитые события.
- Несмотря на то, что голод был достаточно продолжительным периодом, у респондентов пропало чувство времени, - объяснил Воронин. – Они редко упоминают конкретный месяц – сентябрь, октябрь или ноябрь. Время будто сжалось в сознании человека и выпало из памяти. Люди говорили, что лучше погибнуть на войне от пули, чем от голода.
В качестве наглядного примера глобальности голодомора этнограф продемонстрировал зрителям видео 1997 года из станицы Темиргоевской, которая в первые десятилетия правления советской власти была занесена на так называемую «черную доску». Потому что казаки выступили против коллективизации и подняли бунт. Старожил улицы показал соседские дома, где люди умерли от голода целыми семьями.
- В сознании наших респондентов, носителей традиционной культуры смерть действительно бывает естественной, нормальной, а есть нечеловеческая смерть. И как раз голодомор 1933 года привел к тому, что жители станиц превращались в нелюдей, как бы ни страшно это было говорить. Потому что изменялось все – пространство, время, еда, - констатирует Василий Владимирович. - Станичники съедали собак, кошек, ежей, мышей и лягушек. Доходило до того, что находили оставшуюся от чистки рыбы на рыбалке чешую, отваривали и ели этот бульон. Собирали различные виды трав. Отдельная тема для исследования –комсодовцы (члены комитетов содействия хлебозаготовок). Это были активисты, безжалостно отбиравшие у соотечественников продукты, вещи и предметы обихода.
Самое страшное для носителей традиционной культуры, по словам Воронина, состояло в том, что изымали зерно. Причем не просто зерно, а семенной фонд. Фактически у людей забирали будущее.
- Зерно искали в печах и амбарах, обыскивали каждый уголок хаты. Чтобы хоть что-то сохранить и накормить детей, женщины иногда ухитрялись спрятать небольшой оклуночек кукурузы в своей прическе, - рассказывает этнограф. – Активисты забирали даже то, что уже было сварено, прямо из печей. В одном из воспоминаний говорится, что вытащили борщ и демонстративно вылили его на пол. Что было с комсодовцами в дальнейшем? Чаще всего жизнь их была невыносимой, земляки плевали им в спины, проклинали. Обычно они умирали отшельниками.
Территории станиц в период голодомора, по свидетельствам очевидцев, выглядели как «мертвые» улицы, полностью заросшие бурьяном, с одной тропинкой, по которой боялись ходить.
- В одном из интервью респондент описал свою станицу загадкой: «Где люди не встают и петухи не поют». По сути, это кладбище, - продолжает Василий Воронин. - Оставалась лишь центральная дорога, по которой могли приехать обозы. Все остальное зарастало и превращалось в неживое пространство. Перемещаться по нему становилось опасно, были известны даже случаи нападения и людоедства. Самое страшное, что человек падал во всех нравственных отношениях. У многих отмирали родительские чувства. Например, возникали такие выражения по отношению к детям, как «Хоть бы Господь его прибрал», «Наконец-то отмучился» и другие. Есть страшный пример из чернодосочной станицы Ладожской. Девушка не выдержала голода и повесилась. Пока ее хоронили, младший брат остался дома с немой бабушкой. Незадолго до этого отец раздобыл немного муки, и из нее испекли несколько лепешек. Для сохранности повесили на крючке от люльки под потолком. Малыш выпросил у бабушки одну черствую лепешку, получил заворот кишок и умер. Так в один день в семье были двойные похороны.
Из описаний периода 1932-1933 года следует, что нередко, чувствуя приближение смерти, человек сам приходил на кладбище, ложился среди могил родных и умирал. Но чаще умирали дома.
- Хаты превращались в склепы, в которых лежали по четыре-пять скончавшихся человек, - говорит исследователь. – Сразу их не забирали, ждали, когда приедет телега, чтобы собрать тела умерших со всей станицы. Бывали случаи, когда забирали еще живых людей. Чтобы не приезжать завтра – «все равно не жилец». В станице Платнировской есть упоминание о том, что тела без гробов отвозили в братскую могилу. А ближе к ночи земля начинала шевелиться, потому что многих хоронили заживо.
Самое страшное, что рухнула система ценностей, отмечает Василий Воронин. Человек вступил на низший уровень, дойдя до людоедства. В числе доказательств спикер продемонстрировал видеоотрывок. Житель станицы Нижегородской предоставил свидетельство о смерти родственника. В графе «возраст и причина смерти» выцветшими чернилами значится короткая сухая запись: «семь лет, убит и съеден Пустосветовым».
- Само пространство того периода потеряло облик живого. Сегодня сложно подсчитать, сколько народу вымерло. Сами респонденты говорят о том, что осталась примерно пятая часть примерно жителей. Особенно в чернодосочных станицах, таких как Ладожская.
В ходе встречи этнограф дал пояснение терминам, родившимся в период голодомора – «святые» и «грешники». В целом блоке воспоминаний как «святые» фигурируют женщины и мужчины, пытавшиеся противостоять беспределу комсодовцев. Казачки, стараясь защитить свою семью, брались за ножи и топоры. К разъяренным женщинам активисты подходить боялись.
- В Горячеключевском районе в дом забрался один из голодающих. Хозяин заходит и видит, что он доедает последний кусок хлеба. Тем не менее, несмотря на детей, он позволил мужчине доесть и даже дал немного молока. Через несколько лет отец семейства погиб на войне. А в 1946 году родственники получили письмо от того самого непрошеного гостя, где было написано: «Если бы не ты и тот кусок хлеба, я бы не выжил. Спасибо». Кто был «грешниками», представить несложно. Это люди, потерявшие человеческий облик. Считаю, что большинство респондентов не хотели вспоминать тот период, потому что они тоже невольно были теми самыми «грешниками».
По словам Василия Воронина, голод стал финальной точкой в эпохе репрессий. А дальше началась новая жизнь, несколько мифологизированная очевидцами.
- Многие вспоминали, что потом дали хлеб. И уже к осени 1933 года был хороший урожай, - рассказывает Василий Владимирович. Вот как описывает тот период жительница одной из станиц: «На деревьях ветки ломились. Все росло необыкновенно больших размеров. В огородах даже появились грибы». Темная сторона закончилась, и появился просвет, полностью сместивший представления людей о хорошей жизни. К сожалению, историки и научные центры в последнее время потеряли интерес к теме голода 1932-1933 года. На государственном уровне остается ощущение сопричастности, но признавать это никто не хочет.
ФАКТ
Число задокументированных жертв голода на Кубани за период с ноября 1932 года по весну 1933-го составило 62 000 человек. По мнению большинства историков, реальная цифра погибших в разы больше - от 400 000 до 800 000 человек.
«Ладожская в 1933 году представляла страшную картину. Голод и холод косил людей семьями. Люди умирали прямо на улицах, и зачастую их никто не подбирал. Чтобы выжить в холод, ломали и сжигали добротные дома тех, кого выселили из Ладожской. А весною и летом 1933 года Ладожская обезлюдела, особенно ее восточная часть. Улицы и усадьбы уцелевших домовладений заросли бурьяном выше человеческого роста – ни проехать, ни пройти. По станице бродили одичалые кошки и собаки. Страшно… Дошло до того, что весною некому было выезжать в поле…»
Федор Дергунов «История станицы Ладожской»
«До 1933 года казаков никто не трогал, все были на месте. Отец был в то время заведующим мельницей, это спасло семью, которая в 30-е годы жила на мельнице, от смерти. Со своими сверстниками играл на улицах Воронежской, мы видели, как подарные собирали по домам умерших или полумертвых и увозили на вырытый за станицей общий могильник абсолютно голыми, и засыпали землей. В станице было сумрачно и тихо, так как съели всю живность. Были отмечены и случаи людоедства. По домам ходили комбеды с металлическими щупами, ища спрятанный хлеб. Изымали все. Люди, работавшие в колхозе, ничего не получали. Им записывались трудодни. Выселена была часть жителей».
Алексей Бугаев, 1923 г.р, уроженец станицы Воронежской (из книги Сергея Сылко «История станицы Воронежской»)
