Сайт общественно-политической газеты Усть-Лабинского района Краснодарского края "СН" (12+). Адрес редакции: г. Усть-Лабинск, ул. Ленина, 29.
В Некрасовской утверждают, что в 1942 году, отступая, части Красной армии взорвали у станицы мост
С Некрасовской связано немало интересных исторических фактов, что не удивительно. Это один из самых старых населенных пунктов района с казачьим укладом жизни и крепкими традициями. На этот раз поводом для приезда корреспондентов «СН» в станицу послужили события 77-летней давности. Жива легенда, что во время Великой Отечественной войны, в 1942 году, через реку Лабу был сооружен, а затем уничтожен понтонный мост. Якобы конструкцию построили специально для отступающих советских войск. Местные старожилы уверяют, что после взрыва моста на дне реки осталась техника: по одной версии трактор, по другой – танк.
Сегодня очевидцев строительства моста в станице практически не осталось. Но о том, что временная деревянная переправа была возведена и практически сразу же разрушена, в Некрасовской наслышаны многие.
Документального подтверждения строительства плавучего моста в районном архиве мы не нашли. Поэтому можем отнести его к сохраненным станичниками легендам. Единственное зафиксированное свидетельство факта взрывов мостов в Усть-Лабинском районе, в том числе и некрасовского – материал Ю. Никифоровой «Мосты города Усть-Лабинска», опубликованный во втором выпуске альманаха «Земля Усть-Лабинская».
«В 1942 году при отходе из станицы Усть-Лабинской партизанами были взорваны мосты через реку Кубань, под обстрелом вражеских самолетов они вброд переправились через Лабу на сторону Адыгейской области, – написано в журнале. – В организации отряда активное участие принимали Н.Ф. Копачев, И.П. Келюх, Г.И. Кладько, Г.И Константинов, Г.И. Безугленко.
Всем известно, что «в район первой вошла 223-я горнострелковая дивизия со стороны станицы Тенгинской, освободив станицы Новолабинскую и Некрасовскую. Город Усть-Лабинск взяли «в клещи», часть дивизии атаковала со стороны Некрасовской, другая – со стороны аула Хатукай. И так как мосты были взорваны, а места переправ постоянно бомбили, преодолеть реку Кубань можно было только ночью. Немцы занимали преимущественную позицию на обрыве, а советские войска – снизу. Кубань была форсирована с 30 на 31 января».
Территория района была оккупирована более шести месяцев - с 8 августа 1942 года по 5 февраля 1943 года. В станице Некрасовской немцы держали власть с 8 августа 1942-го по 31 января 1943-го. То есть временный мост через реку Лабу был возведен и разрушен как раз в начале августа, перед приходом фашистов.
Чтобы оказаться на месте, где когда-то, по свидетельствам очевидцев, находился мост, нужно от начала улицы Свердлова пройти примерно 500 метров по крутому спуску по узкой грейдированной дороге к реке. Глубокий овраг слева от холма знаком местным жителям как Кизиловая балка – здесь растет много кустов кизила, и летом станичники приходят сюда за ягодами.
На берегу Лабы часто собираются рыбаки, а пастухи поблизости пасут коров. Именно здесь в 1965 году снимали живописные сцены у реки для знаменитого советского фильма «Стряпуха» - мальчишки у воды с удочками, подвесной мост на канатах. Он был построен в начале 1960-х годов на собранные жителями деньги и служил для связи станицы Некрасовской с адыгейским хутором Пустоселов. В начале 1980-х мост снесли.
В нескольких десятках метров от подвесного, за зарослями ив, и находился тот самый понтонный мост, построенный для отступления красноармейцев. Его примерное расположение нам указала местный краевед, учитель кубановедения школы № 12 Нелли Степанова.
– Моя бабушка, Варвара Алексеевна Рева, мне еще в детстве рассказывала о строительстве моста, – вспоминает педагог. – В качестве материалов для его сооружения использовали доски и бревна, которые брали на местных фермах. Для этого разбирали целые корпуса. Вначале через переправу прошли военные машины, некоторые из них тянули артиллерийские орудия. В машинах везли раненых, кто мог, шел самостоятельно. Бабушка жила в Пустоселове и наблюдала, как через хутор потоком двигались беженцы. По пыльной дороге шли ребятишки из детского дома, вроде бы из села Белая Глина. Дети плакали. Женщины-хуторянки поили их водой, угощали яблоками и грушами – в хуторе были хорошие сады. С детьми шли воспитатели, некоторые из них хромали из-за стертых в кровь ног. Хуторяне делились с ними более удобной обувью.
Отдельные военные части останавливались в Пустоселове на отдых. Когда же военные подразделения прошли, мост уничтожили, поскольку предполагали, что враг будет двигаться со стороны Некрасовской. Но немцы пришли в Красногвардейский район со стороны Николаевки – так раньше называлось село Красногвардейское. И советским войскам пришлось по прямой дороге через хутор направиться в сторону Белореченска. В белореченских лесах тогда скрывалось много людей.
Из Некрасовской тоже шла эвакуация людей. По детским воспоминаниям станичной учительницы, ныне покойной Дины Федоровны Ткаченко, они с мамой и колхозной активисткой Верой Рябининой на подводе ночью приехали в район Белореченска. Там попали под обстрел и, поняв, что путь в горы отрезан, отдали свои продукты - муку, картошку и банку меда - солдатам, а сами вернулись в занятую немцами станицу.
Очевидцы рассказывали, что во время взрыва в Лабе оказался трактор (кто-то говорит, что это был танк). Колхозники пытались его вытащить. За рулем якобы была тракторист Мария Польшакова. Ей помогал мальчик. До сих пор не известно, вытащили ли трактор из воды. Но когда река мелеет, на том месте, где по преданию утонула техника, вода сильно бурлит, будто вокруг чего-то тяжелого.
По словам местных жителей, после войны любопытные станичные мальчишки ныряли здесь под воду и даже доставали какие-то железные детали. Но были ли это части от затонувшего трактора, сейчас никто не знает.
Единственный очевидец военных событий 1942 года, которого удалось разыскать в станице, – 89-летняя Раиса Онищенко. Большую часть жизни она прожила в хуторе Пустоселове, а в начале 1980-х переехала в Некрасовскую. На момент сооружения понтонного моста Раисе было 12 лет. Вместе с другими подростками и женщинами девочка трудилась в колхозе – собирала скошенную пшеницу в снопы, возила на быках зерно на ток. Управлял звеном, состоящим из женщин и детей, 92-летний старик – единственный оставшийся в хуторе мужчина. Остальные ушли на фронт.
– Нас у мамы было трое – еще старшая сестра и младший брат. Вместе мы часто бегали к реке, искали растущий там чакан (рогоз), ели его – больше было нечего, – вспоминает Раиса Николаевна. – Высушенные корневища толкли в муку и пекли лепешки. Еще собирали ягоды паслена и корни солодки – из них можно было варить компот. Иногда удавалось раздобыть макуху, но это уже из разряда деликатесов. Во время таких «пищевых» экспедиций к Лабе видели, как солдаты устанавливали в садах зенитки, направляя их в сторону Некрасовской.
На тот момент у нас в Пустоселове находилось много раненых. Во дворе Раисы Онищенко жили врачи, у ее тети по соседству – комсостав, а в большом саду у бабушки располагались раненые бойцы. Каждый день девочка прибегала в домашний госпиталь, чтобы помогать ухаживать за бойцами, кипятила в котле бинты, обрабатывала и перевязывала раны. Медикаменты были в дефиците, но Раиса знала, что у одной местной учительницы в доме есть запас йода, зеленки и пенициллина. Обманывая ее, что дома мама или брат порезали руку, выпрашивала пузырьки и относила больным. Ран не боялась – мечтала стать медсестрой.
– Как строили мост, я не видела, но помню, что разгребали трактором дорогу к реке с кручи, чтобы проехала техника, – рассказывает бабушка. – Когда войска прошли, мост взорвали. Где-то перед обедом мы услышали сильный грохот. Взрывная волна была такой силы, что во многих хатах выбило стекла из окон. Прибежав к реке, увидели, что плывут доски, которые мы старались выловить на топку печи. Еще по воде плыли два убитых советских солдата и прибитая гвоздями к доске девушка. На ней висела табличка с надписью «комсомолка». Мы с ребятами побежали, чтобы выловить тела у заводи и похоронить. Но местные полицаи не дали этого сделать, на лошадях с плетками разогнали нас по домам.
В спешке отступающие войска забыли у нас тяжелораненого молодого командира. Звали его Ваней. Он у нас в доме на печи за ширмой лежал. Дети вместе со взрослыми начали рыть окоп, чтобы там его спрятать от фашистов. Но когда в хутор вернулись разведчики, то забрали парнишку с собой. Правда, довезли только до Белореченска. Там он умер от гангрены.
После освобождения района от фашистской оккупации жизнь в Некрасовской и соседнем с ней хуторе Пустоселове постепенно вернулась в мирное русло. Однако отрезок Лабы, где когда-то находился понтонный мост, еще долго вызывал у местных жителей страх. И хотя никаких признаков присутствия здесь деревянного сооружения не осталось, история о нем, погибших солдатах и затонувшем тракторе передается новым поколениям станичников.
