Страшные «сороковые роковые» глазами мальчишки

Когда началась война, мне шел одиннадцатый год. Жили мы тогда в Кирпильской в  колхозе «Красная нива».

Новости из районки

В станице стояла средняя школа и четыре начальные. Было два телефона – на почте и в сельсовете, несколько радиоприемников у населения. При покупке их регистрировали в районном узле связи. Имелся такой и у нас. Но с началом войны приемники отобрали и увезли в райцентр. Новости узнавали из немногочисленных газет, которые можно было выписать в весьма ограниченном количестве экземпляров. Самой доступной была районная газета.  Кажется, это была «Советская Кубань», как и краевая газета. Она печатала сводки Совинформбюро, единственного источника информации о военных событиях. Сообщалось сколько уничтожено фашистских солдат, танков, сбито самолетов и прочее. И мы, мальчишки, читая эти сводки, гордились нашей армией, ожидали, что война не будет долгой. А между тем в тех же сводках, как бы вскользь, упоминалось о сданных с боями городах,  селах, станицах. Война катилась и к Кирпильской.

Через нашу станицу потянулись вереницы эвакуируемых, гурты коров. Объявлена была  эвакуация и у нас. Несколько семей собрались и уехали на подводах в неизвестность. А мы остались. У мамы кроме меня было две дочери пяти и четырех лет и двухлетний сын. Опережая события, скажу, что немцы наступали столь стремительно, что наши эвакуируемые оказались в глубоком тылу у них. Не знаю, как далеко они уехали, но вскоре вернулись. А маму потом долго упрекали, что она не стала эвакуироваться и что находилась на оккупированной территории.

Под немцами

И вот наши войска покинули станицу. Перед отходом они взорвали плотину на дороге Усть-Лабинская – Выселки,  по которой ожидали немцев. Так оно и случилось. Дня через два после отхода наших жарким августовским  днем подъехали четыре немца на двух мотоциклах, постояли у разрушенной плотины, посмотрели по карте путь  к следующей, что выше по течению реки.

Так началась наша жизнь на временно оккупированной территории. Ничем примечательным мне это время не запомнилось. Немцы вели себя достаточно лояльно по отношению к населению. Установили свою власть, назначили старосту, полицейских. И ушли вслед за наступающими частями. До сих пор удивляюсь, где отсиживались эти здоровые молодые мужики, ненавидящие советскую власть – ведь они должны были находиться на фронте. А стали полицаями. Декабрь и январь были очень холодными, река Кирпили замерзла, хорошо промерзла и земля. А вот к началу февраля началось резкое потепление. Дороги развезло, ведь они были грунтовыми. Началось немецкое отступление. Чем оно запомнилось мне? Трое немцев  переночевали на наших кроватях и наградили нас вшами. Мы их потом долго выводили из наших лохмотьев. А еще  были у нас два поросенка – кабанчик и свинка. Свинка была невзрачная, а кабанчик  упитанный. Его немцы и сожрали, только обглоданные косточки остались  на тарелке. Жаль нам было кабанчика, лучше б свинку съели. А она к лету принесла десяток поросят. Вот было радости в нашей семье! Какое подспорье!

Отступление немцев продолжалось. И до сих пор перед моими глазами картина: по непролазной  кубанской грязи с трудом движется колесный трактор, похожий на наш «Беларусь». Сзади у него лебедка.  Трос разматывается, трактор останавливается, опускает упор, включает лебедку и тащит за собой автомобиль. Не знаю, как далеко они смогли уехать – до дороги с твердым покрытием было больше двадцати километров.

Утром мы увидели, как лошадки тащат пушки, а за ними идут наши солдаты. Станице повезло – здесь не стояло ни одно воинское подразделение. Ни один снаряд не разорвался на ее территории. Ни немцы, ни сбежавшие вместе с ними полицаи не сожгли ни одной хаты, не взорвали ни одного моста.

После оккупации

Немцы не ликвидировали колхозы, которые даже засеяли часть полей озимой пшеницей.  Ведь фашистам тоже был нужен хлеб. Но этого было мало – армию нужно было кормить.

В колхозах не было никакой техники. Пахоту, сев, уборку урожая по договорам с колхозами выполняли МТС своими тракторами, плугами, сеялками, культиваторами, комбайнами. На своих автомобилях вывозили зерно на элеватор,  свеклу – на сахарный завод, семечки подсолнечника – на маслозавод. Но с началом войны трактора и автомобили, а также лошадей отправили для нужд фронта. Все мужчины от 18 до 50 лет были призваны в армию. В  станице остались женщины, дети, да немногочисленные старики. А еще понемногу возвращались инвалиды, не годные для военной службы.

Вот так мы встречали первую весну после оккупации. В так называемые кубанские «февральские окна», когда температура несколько дней превышала нулевые отметки, в прежние годы сеяли яровые зерновые. А в этом году… В колхозах еще сохранились конные плуги, сеялки, косилки, грабли. Вместо лошадей запрягали коров. Так и провели весенний сев. А потом была жатва. Отремонтировали сохранившиеся косилки. В них запрягали подросший молодняк лошадей. Но их было недостаточно, и большую часть пшеницы скашивали ручными косами и жали серпами.  А это очень тяжело - косить сухие стебли пшеницы, совсем не то, что косить траву.  Скошенную пшеницу сгребали граблями, связывали в снопы, свозили их на ток. Ток – это утрамбованная площадка под навесом (на случай дождя). На ток укладывали снопы в виде круга, колосьями внутрь,  и обмолачивали их цепами. Цеп – это черенок длиной метра два, к которому шарнирно прикреплен черенок с метр длиной. Им и ударяли по колосьям, выбивая из них зерна.

А потом полову и обломки соломы отвеивали на ветру, а также на веялках, которые работали с помощью рук человеческих.

Возвращение

Так и жили в ожидании победы. Никаких митингов или демонстраций 9 мая 1945-го в станице не было. Но была радость со слезами на глазах. И ожидание улучшения жизни.

Где-то в конце июня 1945 года к нам на полевой стан приехала концертная бригада. И прозвучала песня:

Почему вокруг малиновки поют?

Почему цветы черемухи цветут?

Почему играет солнце надо мной?

– Да потому, что я иду домой!

Почему не просят ноги отдохнуть,

И все легче, легче мне далекий путь?

Почему я, братцы, нынче какхмельной?

– Да потому, что я иду домой!

Эта девушка, что с ведрами стоит,

Почему она так ласково глядит?

Почему на ней платочек расписной?

– Да потому, что я иду домой!

А кругом под солнцем Родина моя,

За нее в боях с врагами дрался я.

Ты цвети, цвети, красуйся, край родной!

Я пришел с победою домой!

Не помню название ансамбля, который ее исполнял, а вот песня настолько запала в душу, что с одного раза запомнил и слова, и мелодию на всю жизнь. Никогда больше ее не слышал, искал всю жизнь и посчитал, что это творение какого-то неизвестного автора. И вот год назад нашел ее в Интернете. Оказалось, что это песня Анатолия Новикова на стихи Льва Ошанина из кинофильма «Актриса», который я не видел.

Осенью стали возвращаться победители, прошедшие войну и уцелевшие. Израненные, контуженные, но живые. Их было совсем немного.

И что они увидели? Обнищавшие семьи,  опустевшие дворы, обветшалое колхозное хозяйство. И начались годы еще более трудные, чем военные – восстановление страны.

Александр Хрусталев, ветеран труда, выпускник 7-го класса 1945 года средней школы № 19 станицы Кирпильской