В ожидании победы

История Великой Отечественной войны – это не только архивные документы, документальная хроника и сухие цифры. В первую очередь это истории жизни миллионов людей, своими судьбами написавших летопись Великой Победы. Каждая из них вопреки нечеловечности происходившего наполнена любовью к близким, человеческой теплотой и верой в то, что однажды война закончится. Эти воспоминания переживших фашистское нашествие жителей района передаются в их семьях из поколения в поколение, тем самым сохраняя память о пережитых трагедиях и радости Победы. Несколько таких семейных историй «СН» публикует в рубрике «Наша победа».

Федор Федорович Махинько с внучкой

Неравный бой

Сержант-минометчик выжил под фашистским танком

О том, как житель села Суворовского Федор Махинько спасся во время танкового наступления, рассказала его правнучка, восьмилетняя устьлабинка Дарья Махинько.

– Мой прадедушка Федор Федорович Махинько умер в прошлом году в возрасте 102 года. Жил он в селе Суворовском. Мы с мамой часто его навещали. Прадедушка много рассказывал о войне. Он отправился на фронт в 27 лет. Сражался минометчиком в составе 20-й мотострелковой бригады в звании сержанта, не раз был тяжело ранен, но, выйдя из госпиталя, снова становился в строй.

Однажды, когда дедушкина дивизия стояла под Пятигорском, немцы направили свои танки в наступление. Вот как он вспоминал об этом: «Смотрим – дымовая завеса появилась, и темно стало, как ночью. По команде: «Спасайся, кто может!» мы бросились назад. Даже не знаю, долго ли отступали. Но только развеялась пелена, видим, что танк от нас уже на расстоянии меньше километра. Несется и снова скрывается в черном дыму. Я продолжаю бежать, выхожу на свет, а тут дуло орудия появляется уже в ста метрах от меня. Тут пуля правую руку пробила, раздробив до самой кости. Упал и лежу, кровь хлещет вдоль тела. Встать не могу, а земля вокруг уже дрожит от приближающихся железных гусениц! Ну, думаю, конец! Переедет! И как только танк подошел вплотную, я из последних сил повернулся всем телом! Видимо, верно рассчитал – машина с головой засыпала меня землей и прошла дальше».

Так прадедушка и лежал до тех пор, пока не стих гул. Потом откопался, осмотрелся – кругом нет никого. Часа через три его обнаружил сослуживец.

1940-е годы.

2000-е годы.

Взрывная рыба

Устьлабинка Ольга Федурина осталась жива благодаря начальнику санитарного поезда

О чудесном спасении во время войны жительницы Усть-Лабинска Ольги Федуриной «СН» рассказала ее дочь Валентина Серова.

Война для 20-летней медсестры Ольги началась в 1944 году, когда она в Перми приняла в качестве медработника военную присягу. Сначала девушка спасала раненых в центральном лазарете поселка Шахты № 2 Пермского края.

Ольга Егоровна вспоминала, что медперсонал не спал даже ночью: принимали больных и раненых, оперировали. В лазарете она познакомилась с двумя медсестрами Ниной и Аней. Позже девушек стали в санитарном поезде отправлять к местам боевых действий. Не раз дружная троица попадала под обстрелы. В одной из таких поездок медсестры чуть не погибли, но не от вражеской пули, а от коварства врага. Жизнь им спасла строгость начальника санитарного поезда.

Однажды на одной из станций в Польше к эшелону подошли местные жители и предложили купить лук, чеснок и свежую рыбу. Но начальник строго-настрого запретил им покупать какие-либо продукты. Как вспоминала Ольга Егоровна, девушки расстроились, но приказ выполнили.

А вот медсестра стоявшего на соседнем пути эшелона не удержалась и купила злосчастную рыбу. Когда начала ее разделывать, раздался взрыв – рыба была начинена взрывчаткой. Молодая женщина и еще несколько человек погибли. 

После войны Ольга Федурина вышла замуж за Алексея Лапшова, во время войны находящегося в партизанском отряде. А в 1966 году вместе с мужем переехала в Усть-Лабинск. Здесь она 20 лет проработала в уголовно-исполнительной системе, оказывая медицинскую помощь заключенным, больным туберкулезом.

Дина Ткаченко

Письмо с фронта

Фронтовые туфельки

Как детская обувь спасла жизнь командиру

Вот уже несколько лет прошло, как ушла из жизни заслуженная учительница школы № 12 станицы Некрасовской Дина Федоровна Ткаченко. Пока педагог была жива, она делилась этой удивительной историей со своими учениками. Но и сегодня, словно легенду, воспоминания станичницы продолжает рассказывать на уроках кубановедения учитель Нелли Степанова.

– Семья Ткаченко жила около школы. Когда началась война, маленькой Дине было всего девять лет, – рассказывает Нелли Степанова. – Уходя на фронт, отец девочки Федор Ткаченко просил ее слушаться маму и хорошо учиться. С фронта Федор регулярно писал жене и дочке письма. Они до сих пор хранятся в нашем школьном музее. В своих посланиях мужчина интересовался у жены домашними делами, а дочери желал вступить в пионеры и носить красный галстук. В ответ Дина просила папу поскорее вернуться, а еще привезти ей с фронта белые туфельки, о которых она мечтала. Неизвестно как, но глава семьи туфельки все-таки раздобыл и всюду носил их с собой в военном планшете. Однажды в бою на Керченской переправе Федора Ткаченко отбросило взрывом и засыпало землей. На поверхности осталась лишь сумка с торчащими из нее туфлями. По этой паре маленькой белой обуви товарищи и нашли своего раненого командира, раскопали его и спасли.

С войны Федор вернулся вместе с обещанными дочери туфельками. Правда, они настолько поистрепались, что носить их уже было нельзя, да и по размеру дочке оказались малы.

Еще одним ярким воспоминанием о войне для Дины Ткаченко стал день освобождения станицы от немецкой оккупации – 3 января 1943 года. Вместе с подругами она со всех ног бежала навстречу советским бойцам, но упала в снег, запутавшись в вязаном платке. Тяжелые валенки мешали встать. Плачущую девочку подхватил веселый солдат, на руках которого малышка сразу успокоилась.

Анастасия Марущак

Варежки для фронта

Вечерами подростки вязали носки и варежки для солдат

Когда началась война, семья Анастасии Марущак, из поселка Южного жила в башкирской деревне Вишневка. В 1941 году большинство деревенских мужчин ушли воевать, отправился на фронт и отец 11-летней девочки. В Вишневке остались три старика, женщины и дети. Чтобы выжить и обеспечить продовольствием фронт, дети и женщины трудились.

– На рассвете мы шли за несколько километров на работу. Запрягали быков, пахали на них поля. Домой возвращались, когда стемнеет. Но и с заходом солнца продолжали работать, –  рассказывает Анастасия Сергеевна.

Учительница начальных классов, ставшая во время войны комсоргом, кинула клич: вечерами вязать варежки и носки для солдат.

– Стригли шерсть с овец, и мама с помощью веретена пряла из нее нити, из которых мы с сестрой вязали варежки и носки, – вспоминает пенсионерка. – Все деревенские девочки с 10 лет уже умели вязать. Работали до полуночи под керосиновой лампой. Мы с сестрой успевали связать каждая по одному носку или варежке. Утром готовую пару отдавали комсоргу. Она собирала теплые вещи и отправляла посылки на фронт. Учет, сколько было связано теплых вещей за четыре года войны, тогда никто не вел.

О Дне Победы Анастасия Марущак узнала от председателя сельсовета. Когда она вместе с односельчанами работала в поле, он, прискакав на лошади, громко объявил радостное известие. Приказал бросать быков и идти праздновать победу. В тот день в Вишневке зарезали барана и устроили пир на всю деревню.

Виталий Гальченко, 2018 год.

На переправе

Молодая вдова с четырьмя детьми несколько месяцев ждала мужа на берегу Лабы

После войны прошло 73 года, а у жителя станицы Кирпильской Виталия Гальченко до сих пор подкатывает ком к горлу от воспоминаний. Цепкая детская память сохранила несколько эпизодов военного времени, где главной стала его мама.

Молодая женщина в 1941-м после ухода мужа на фронт осталась с четырьмя детьми на руках, младший из которых только родился. Жила семья в станице Тенгинской. Мать работала на противоположном берегу Лабы в Шовгеновском районе Адыгеи на лубяном заводе. Потом Гальченко перебрались на завод и поселились там в бараках.

– Что придавало ей сил с раннего утра до самой поздней ночи трудиться на переработке конопли, обихаживать нас четверых? Думаю, только надежда на то, что с мужем на фронте будет все хорошо и что он обязательно вернется, – рассуждает Виталий Гальченко. – Как мы радовались, когда получали весточку от него! В 1941-м отец писал, что находится на ускоренных курсах красных командиров в Краснодаре. В 1942-м от него не получили ни одного письма, а уже летом пришли немцы.

Страх поселился в сердцах взрослых. Детвора же продолжала безмятежно играть.

–Однажды к нашим баракам подъехал немецкий офицер на мотоцикле. Оставил его и пошел собирать яйца в курятник. Мы играли поодаль с щенком. Вдруг он убежал и спрятался под мотоциклом. Мальчишки сказали: «Полезай, достань щенка». Я попытался, но задел неустойчиво стоящий мотоцикл, и он упал. Мы кинулись в барак. Немец выскочил на шум.

Мать успела спрятать пятилетнего Виталика под широкие полы юбки, когда в барак ворвался разъяренный немец. Родители других мальчишек, гулявших вместе с ее сыном, указали именно на нее.

– Я чувствовал, как она дрожала, и крепче прижимался к ней. Фашист не тронул нас, но выйдя на улицу, открыл огонь по стоящей во дворе летней печке.

Эту дрожь материнского тела Виталий почувствует еще раз, но уже после Дня Победы.

– С 1942 года мы так и не получили ни одной весточки от отца. Все говорило о том, что он пропал без вести или погиб. А когда объявили о победе, мама вся встрепенулась, засобиралась на переправу к Лабе. Мы часами стояли там все вместе, вглядываясь в лица тех, кто сел на противоположном берегу в лодку и плыл к нам. Десятки людей, но его среди них не было.

На следующий день Гальченко вновь были на переправе. Несколько месяцев они ходили встречать отца и мужа, который так и не вернулся. Горе еще долго не отпускало молодую вдову.